Жертвы вуду

Африка в сердце Вест-Индии„Вуду“ — при одном звуке этого слова в нас пробуждаются мрачные воспоминания: кукла, истыканная иглами („Она насылает смерть врагу!“); таинственные, экстатические ритуалы (помните фильм „Сердце Ангела“ с Микки Рурком?); зомби, бродящие призраками в ночи (о том, что нас всех „зомбируют“, мы читаем и слышим вот уже второе десятилетие). Роковые проклятия и непоправимые несчастья, беды и страхи, магия и всевластие зла — всё соединилось в слове „вуду“. Так кажется нам, воспитанным уже, скорее, на фильмах Голливуда, чем на „какой-то классике“. В Голливуде же снято немало фильмов, посвящённых ритуалам культа вуду. Неужели все они правдивы?

Попробуем разобраться. Начнём с того, что точно очертим смысл слова Voodoo. Оно пришло к нам из африканской страны Бенин (Дагомея), где на местном языке фони означало „божество“, „дух“.

В наши дни эта древняя африканская религия бытует под несколькими названиями. На Гаити, что более всего нам знакомо, она бытует под именем „вуду“. В США и на Кубе её зовут „сантерия“, в Бразилии — „макумба“. По-прежнему она пользуется популярностью и на своей родине — в Западной Африке, например, в Нигерии, Сенегале и Бенине. Полагают, что сейчас во всём мире насчитывается около пятидесяти миллионов приверженцев культа вуду. Пусть эта цифра может оказаться преувеличенной, ясно одно, что этот экзотический, как кажется нам, культ процветает. Мы имеем дело не с жалкой группкой колдунов, а с популярной народной религией.

Первые поклонники вуду появились в Америке в ХVII-ХVIII веках. Это были не миссионеры, не бродячие проповедники, а рабы. Их доставляли в Америку не с почётом и помпой, а в кандалах в трюмах переполненных кораблей. Эти невольники, обманом или насилием похищенные с берегов Западной Африки, с собой везли лишь память, а в ней дорогим достоянием — секреты родных богов, которые только и могли помочь на чужбине.

Иногда изгнанники открыто молились своим богам, но чаще делали это тайно. Молитвами и жертвами они пытались облегчить себе жизнь, скрасить немилостивую судьбину. Имена богов, к которым они взывали, напоминали им о далёкой родине, куда не вернуться было ни им, ни их потомкам. „Африка троп неторных и глухо гудящих горнов“ (Н. Гильен) — её вспоминали, о ней мечтали, и где-то в ночном мраке их голосам внимали боги. Боги вуду!

Во всей Вест-Индии — на Мартинике, Гренаде, Пуэрто-Рико, Тринидаде, Ямайке и даже на коммунистической Кубе — потомки прежних рабов хранят верность богам вуду.

Бог в теле человекаБой барабанов слышен издали. Он доносится из беднейших кварталов столицы Гаити — Порт-о-Пренса — с раннего утра, пробуждая спящих. Местные жители понимают значение этого сигнала и без особой спешки собираются в святилище, где начинается церемония вуду.

Европейцы, привыкшие молиться Христу среди пышных интерьеров храмов, будут, пожалуй, озадачены, даже разочарованы, увидев происходящее. Ведь молельня почитателей вуду зовётся „святилищем“ скорее для красного словца. Это — неприметная деревянная хижина, крытая тростником. Она никак не выделяется среди других домишек гаитянских трущоб — разве что странный деревянный столб возвышается посреди постройки. Его называют „poteau mitan“; он, словно мост, переброшенный из одного мира в другой — из нашего в потусторонний. Мерцают чёрные свечи; на балке сиротливо горит электрическая лампочка без абажура — вот и всё освещение этой негритянской церквушки.

Готовясь к празднику, священник заботливо посыпает белой мукой пол перед столбом и чертит вокруг на земле загадочный символ: он передаётся из поколения в поколение и помогает заклинать духов.

Большинство верующих хорошо знают распорядок службы. Они так привыкли к нему, что поначалу даже не обращают внимание на священника — о чём-то говорят, как будто скучают. Но вот слышится шум, оживление. Это засуетились несколько пожилых женщин, одетых в белые одежды и покрытых белыми платками. Они пытаются вызывать девушек на танец, тормошат их, увлекают. Они так настырны, что даже вкатывают этим мулаткам оплеухи. Наконец, те срываются с места, начинают покачиваться под неуёмную дробь барабанов.


Постепенно увлекается и толпа. Она уже пышет энергией. Всё больше мужчин и женщин пускаются в танец; другие что-то поют. Вперёд выходит священник. Он сжимает живого петуха. Взяв его за ноги, он размахивает им — вначале влево, потом вправо, вперед и, наконец, назад, совершая очистительную церемонию. Затем на мгновение кладет птицу наземь перед начерченным здесь узором и даёт ей зёрна. Если перепуганный петух ничего не клюет, священник отпускает его. Если берет приманку, вот ему и судьба. Его подбрасывают вверх, а потом ломают ему крылья и лапы. Бедный петух не успевает даже помучиться. Священник тут же сносит ему голову, а потом бросает ещё подрагивающее тельце на узор, начерченный на земле, и выкладывает на нём крест из муки. Этот крест не имеет ничего общего с христианским; это — древний знак, символизирующий четыре страны света. Барабаны гремят всё громче.